Михаил Щапов: Госдума должна быть оппозицией правительству

Почему Государственная дума, которую мы имеем сегодня, неэффективна? Что не даёт развиваться Иркутской области в полную меру? Что нужно делать, чтобы вывести страну из кризиса? На эти и другие вопросы журналисту портала «ИрСити» в рамках серии интервью с кандидатами-одномандатниками на выборах в Госдуму ответил депутат Законодательного собрания Иркутской области, председатель совета директоров аэропорта Иркутска Михаил Щапов, выдвинувшийся по Иркутскому одномандатному округу.



«Госдума превратилась в протокольный отдел правительства»

— Оцените работу Госдумы РФ 6-го созыва: какие законопроекты вы считаете наиболее значимыми и почему? Какие ошибки были в работе федерального парламента?

— Госдума перестала быть тем, чем она должна быть по Конституции — органом контроля со стороны народа над исполнительной властью. Законодательная и исполнительная власти должны быть реально разделены.

Что такое вообще власть в понимании нашего строя? Мы выбираем, назначаем исполнительную власть, чтобы она выполняла ряд функций по заказу людей, для этого ей даются практически безграничные ресурсы. Естественно, здесь нужен контроль, и этот контроль должен осуществляться законодательной властью — Госдумой. Важно выбирать по принципу «свой-не свой», чтобы депутат понимал требования народа. То есть, по логике, это должны быть люди, привязанные к конкретной территории, знающие нужды людей, чтобы, руководствуясь этими знаниями пропускать или не пропускать те нормы и правила, которые спускаются от исполнительной власти. Для этого есть инструмент – законотворчество, и это не самоцель, это средство для выполнения воли народа.

Если сравнивать отношения законодательной власти и народа с бизнесом, то это некая служба заказчика. При этом заказ со стороны народа может меняться, так как это живой организм. И эти изменения должны чувствовать представители власти. Они должны быть конструктивной оппозицией правительству. А последние созывы Госдумы такими не были. Исполнительная власть у нас возглавляет Дмитрий Медведев, который в то же время является руководителем партии, имеющей абсолютное большинство в Госдуме. Мы сегодня видим и знаем, что Госдума ни разу не выступила против какого-то закона правительства, то есть ни разу не выполнила свою роль фильтра. Есть много примеров, когда депутаты, зная, что закон будет вреден, всё равно голосовали «за», потому что это шло сверху. Это послушание, может быть, иногда и бывает полезно, но извращает саму роль этого органа. Получается, что Госдума превратилась в протокольный отдел правительства, это всего лишь формальная инстанция для принятия закона.

Из вредных законов, которые приняла Госдума шестого созыва, отмечу закон о капремонте. Он несправедлив в своей сути. Никто не спросил у людей, согласны ли они платить. Для пенсионеров, например, это достаточно серьёзная сумма в месяц. Тем более, что платить нужно сейчас, а ремонтировать будут в течение 30 лет, то есть некоторые просто не доживут. Поэтому считаю, что это издевательство.

Много несправедливости в законах, касающихся пенсионеров: увеличение пенсионного возраста, например. Да, сегодня это коснулось только государственных служащих, но все же понимают, к чему в итоге придёт. Индексация пенсии на 4% — это тоже что-то вроде издёвки. Конечно, это можно объяснить кризисом, но ведь не все расходы уменьшаются, например, увеличены премии менеджерам госкорпораций. Почему-то на это государственные деньги находятся.

Какого бы мы вопроса не коснулись в нашей жизни, мы через несколько ходов упрёмся в закон, который, порой не думая, принимает Госдума. И чтобы вернуть на место правила игры, по которым мы живём, нужно вернуть контроль над властью. Мы же все знаем про коррупцию, откаты, про стройки, за счёт которых кормятся чиновники, но мы несильно этому сопротивляемся, посмеиваемся, ссылаемся на менталитет. Я думаю, что у нас есть некоторый негласный договор с властью: они повышали нам уровень жизни на протяжении нескольких лет, а мы закрывали глаза на некоторые вещи и перестали осуществлять контроль. А теперь ситуация изменилась, власть не может выполнять свою часть договора, уровень жизни населения стал падать. Поэтому сейчас самое время начать критичнее относиться к решениям власти. Мы можем просто сходить на выборы и выбрать того, кто будет представлять наши интересы, а не интересы олигархов, госкорпораций и прочих структур, кормящихся из бюджета страны. Мы часто видим, что нахождение депутата в Госдуме даёт ему возможность заработать, и это мы тоже принимаем. Это неправильно.

— Президент Владимир Путин назвал присоединение Крыма одним из главных событий для Госдумы последнего созыва. Как вы оцениваете этот факт и те события, которые за этим последовали во внутренней и внешней политике России?

— Я не уверен, что с этим событием связана Госдума, она выступила статистом. Кто из депутатов принимал в этом участие? В целом событие для россиян положительное, даже судьбоносное. У нас есть запрос на некоторую значимость, великость на политической арене. Мы готовы жить похуже, но чувствовать себя такими, какими нам хочется. Поэтому тут Путин был, если можно так выразиться, в тренде. Он увидел это настроение в народе, это результат целенаправленной политики.

«Государство не должно заниматься коммерцией»

— Чего, по вашему мнению, не хватает Иркутской области для развития?

— Есть системная несправедливость по отношению ко всем регионам и к нашему в том числе, потому что все ресурсы собираются наверху от поступления налогов, таможенных платежей, акцизов и прочего, а на муниципальном уровне остаётся ровно столько, чтобы не умереть. Остальное расходится по различным программам. А просить наверху у нас плохо получается, то ли потому что мы сибиряки и просить не любим, то ли просто потому что находимся далеко от Москвы. В итоге мы получаем меньше, чем другие регионы, а даём при этом больше.

Сделать в Иркутской области уровень жизни как в центральной части страны гораздо дороже, в силу природных условий, в силу изолированности, поэтому было бы справедливо, чтобы денег у нас было больше. Конечно, максимально справедливо было бы, чтобы деньги оставались в регионах, на тех уровнях, которые взаимодействуют с людьми на территориях и видят проблемы. А верх должен заниматься только стратегией, а не как сейчас, когда он занимается всем, в то время как муниципалитеты и область не имеют ни полномочий, ни денег.

Если переходить к тактике, то нам было бы хорошо иметь газ. Для развития промышленности и улучшения качества жизни это очень важно, для многих производств газ – единственный возможный энергоноситель. Тем более что газ у нас имеется в огромных количествах. И, мне кажется, несправедливым аргумент, что у нас недостаточное потребление. Нельзя относиться к таким вещам как к услугам, как к бизнесу. У нас зачастую государство ведёт себя как корпорация: выгодно-невыгодно. Но государство прежде всего должно заниматься не коммерцией, а выполнять свою функцию: обеспечивать людей благами, повышать качество жизни. Поэтому газификацию нужно проводить вне зависимости от того, выгодно это или нет, так как это напрямую влияет на развитие региона.

— Как вы видите развитие округа, от которого выдвигаетесь? Какие основные проблемы надо решить?

— Иркутский округ – достаточно контрастный. Здесь есть промышленные зоны, для которых опять же очень актуально наличие газа. В частности, «Саянскхимпласт», где есть зависимость от Ангарского завода полимеров. Если бы был газ, то от этой зависимости можно было бы уйти и развивать на этой площадке и другие производства.

Часть территории округа сельскохозяйственная. Здесь можно было бы переориентировать господдержку не только на помощь производству сельхозпродукции, но и на развитие хранения, переработки и сбыта. Сейчас продукция производится при поддержке государства, а так как хозяйства не могут продавать её по нормальной цене, то им приходится балансировать на грани выживания, поэтому государство вынуждено и дальше им помогать. А если эту цепочку замкнуть, то, возможно, не нужно будет оказывать такой помощи при создании продукции, так как производитель точно будет знать, что сможет выгодно продать продукт и, возможно, самостоятельно найдёт деньги на его производство.

Также необходимо поддерживать личные подсобные хозяйства. С точки зрения производства и потребления продукции они в общей доле занимают значимое место, а государство их не очень видит, в частности, в нашем регионе мы не можем их поддерживать. Это чревато для них. Например, показательна ситуация прошлого года, когда из-за засухи в личных хозяйствах не смогли заготовить корма, начался падёж скота. При этом деньги у региона на поддержку были, а юридических полномочий нет.

— Когда, по вашему мнению, закончится кризис, и что нужно делать, чтобы этот момент наступил быстрее? Способна ли законодательная власть, в частности Госдума, повлиять на ситуацию?

— Тут стоит говорить о приоритетах, которые ставит перед собой исполнительная власть, и о том, что из-за атрофированной Госдумы мы не можем на них повлиять. Например, в распределении бюджета: во время кризиса изымаются деньги из одних сфер и направляются в другие. Сейчас, как мы видим, на эти деньги достраиваются стадионы, финансируется Роснано и другие сомнительные проекты, а не делается важное. Госдума была бы в силах это изменить, если бы она у нас была нормальная.

Ещё отметим наш стабилизационный фонд, который составляет несколько бюджетов Российской Федерации, но почему-то находится за рубежом и работает на зарубежную экономику, так как задепонирован в облигациях США. С них мы имеем какой-то мизерный процент, который ничего не даёт. Ведь деньги, которые работают в экономике, многократно приумножаются, а сейчас они вращаются не у нас. Россия пытается привлечь какие-то инвестиции, те же американские, например, но всё это очень мизерные деньги, по сравнению с тем, что мы добровольно туда отдаём.

Сейчас много чего абсурдного происходит. Например, уже стало своеобразным анекдотом то, что растут зарплаты менеджеров госкорпораций – миллион рублей в день. Что такого гениального они делают? Это ведь не их бизнес, они просто сидят на управлении нашими деньгами.

Один из вариантов выхода из кризиса – помощь малому и среднему предпринимательству. Может быть, снизить им налоги за счёт большого бизнеса. Иначе ради чего нам иметь эти госкорпорации, если не для того, чтобы помогать во время кризиса. А мы во время кризиса снижаем этим гигантам до нуля налог на добычу полезных ископаемых и увеличиваем зарплаты. Конечно, антикризисные стратегии должны составлять экономисты, специализированные институты, но, несомненно, должен быть учтён малый и средний бизнес. Справедливо было бы снизить им налог или совсем убрать его на время кризиса, в то время как очень крупным, богатым компаниям увеличить. Это оздоровило бы малое предпринимательство, вывело бы его из тени.

«В аэропорту стоит вопрос только о привлечении инвестора»

— Недавно вы предложили собрать подписи за возвращение 5% налога на добычу полезных ископаемых в регион. Расскажите, пожалуйста, об этой инициативе.

— Есть основной налог на добычу полезных ископаемых, он делится между федеральным, региональным и муниципальным бюджетами. Однако с добычи углеводорода всё полностью уходит в федеральную казну, хотя ещё 7 лет назад 5% оставалось в регионах. Наш регион в хорошие годы генерирует до 140 миллиардов рублей, и даже 5% с этого позволили бы решить проблемы области, так как бюджет Приангарья – около 100 миллиардов рублей.

Но когда мы обсуждали эту инициативу с жителями области во время личных встреч, почти у всех возникал вопрос – «А почему 5%? Это же несправедливо!». В итоге мы решили сделать в законопроекте распределение 30/70. 30% налога зачисляется в региональный бюджет, 70% — в федеральный. Такое распределение действительно справедливо – не умаляет значение региона, и в то же время основную часть налога мы направляем в федеральный бюджет.

Имея эти средства и подходя системно к проблемам нашей области, мы, например, за один год можем решить вопрос с больницами, со строительством фельдшерско-акушерских пунктов в сельской местности, за второй – отремонтировать дороги, и так далее. Лет за 5 это помогло бы вывести Иркутскую область на новый уровень и при этом не просить денег, не зависеть. Сейчас мы ведь не можем что-то планировать, так как все федеральные программы имеют какие-то условия и при этом субъективны. А если бы деньги остались в регионе, то мы могли бы спланировать развитие области на долгосрочный период.

— Почему вы не продвинули эту инициативу, будучи депутатом законодательного собрания?

— Этот вопрос можно решить только на федеральном уровне, поскольку это поправки в Бюджетный кодекс Российской Федерации.

— Вы являетесь председателем совета директоров аэропорта Иркутска. Действительно ли аэропорт Иркутска собирался сотрудничать с «Новопортом»? Законно ли такое сотрудничество? Ведь ФАС предостерёг правительство о возможном нарушении закона «О защите конкуренции». Как вы видите будущее аэропорта, в какой форме должно осуществляться управление аэровокзалом?

— Область очень ценит то, что аэропорт — это её собственность, и ищет возможности для его развития. Один из вариантов – это консолидация с северными аэропортами, так как они убыточные сами по себе. Завязывание их в одну структуру с иркутским аэропортом позволит создать некоторый синергетический эффект: мелкие аэропорты будут увеличивать пассажиропоток нашего, а иркутский будет их поддерживать. Таким образом это будет устойчивая структура. Для развития этой программы в иркутском аэропорту создана постоянно действующая комиссия, которая анализирует работу северных аэропортов и вырабатывает предложения по консолидации управления.

Вопрос стоит с привлечением инвестора. Это было одним из условий передачи нам аэропорта: мы должны были увеличить пассажиропоток, провести реконструкцию полосы или даже перенести её и привлечь определённые финансы, десятки миллиардов. Таких денег в области нет, Федерация тоже не поможет. И, если мы не выполним условия, то аэропорт заберут обратно. Выполнить условия можно только за счёт инвесторов, которых не так много у нас в стране – всего три. «Новапорт», «Базэл» и «Ренова», со всем ведутся переговоры. Как собственник, Иркутская область предъявляет очень жёсткие требования, поэтому процесс очень сложный. Ни в коем случае речь не идёт ни о какой продаже, речь идёт о развитии одного из базовых аэропортов страны.

Источник: «ИрСити»
Щапов, интервью