Упорный булагат

Против закона о поправках в конституцию проголосовал только один сенатор – Вячеслав Мархаев. Как бывший милиционер, участник чеченских войн, противник пенсионной реформы и сенатор Вячеслав Мархаев оказался в центре политического кризиса в Бурятии.



21 октября было прекращено последнее уголовное дело после серии митингов по итогам выборов мэра Улан-Удэ – против Дмитрия Хараева, обвинявшегося в распылении слезоточивого газа в сотрудника Росгвардии.

Протесты шли весь сентябрь и были связаны с одним из кандидатов – бывшим милиционером, участником чеченских войн, сенатором-коммунистом от Иркутской области, противником пенсионной реформы 64-летним Вячеславом Мархаевым. 8 сентября Мархаев проиграл действующему мэру города Игорю Шутенкову. После этого в Бурятии начался политический кризис: более четырех тысяч человек вышли на митинги, утверждая, что итоги выборов были фальсифицированы.

– Я лично Мархаева первый раз неделю назад увидела, – говорит маленькая, закутанная в теплый шарф женщина, старательно выводя в темном небе круги фонариком телефона. – Мне неважно, коммунист он или еще кто, главное – что он за народ. Кто на площадь выходит – все за него.

Вечером, накануне очередного митинга, организованного сторонниками Вячеслава Мархаева, с десяток активистов собрались на центральной площади Улан-Удэ, рядом с главным памятником – гигантской головой Ленина, чтобы с площади «стримить» и «раскачивать» – призывать в своих блогах сторонников выходить на митинг.

Протестное движение в Улан-Удэ началось 8 сентября. В этот день состоялись выборы мэра города, и к вечеру стал известен их результат: при явке 36% победил член «Единой России» Игорь Шутенков с результатом 52,5%; его оппонент – коммунист Вячеслав Мархаев набрал 36,5%. Митинг на площади Свободы в поддержку Мархаева начался в тот же день.

Уже на следующий день, 9 сентября, протест против фальсификации выборов неожиданно получил новый импульс за счет протестующих против ареста Игоря Коношанова, бурятского сподвижника «якутского шамана» Александра Габышева. Митинг продолжался два дня и закончился силовым разгоном и арестами. Городские власти отключили на площади Ленина электричество, перекрыли ее и начали ремонт дороги. После этого активисты во главе с депутатом Народного хурала коммунистом Леонтием Красовским создали движение «Свободный народ» и договорились каждый вечер встречаться на площади Ленина и освещать ее фонариками. Неделей позже, 15 сентября, коммунисты провели уже согласованный митинг в Улан-Удэ: лозунги «За честные выборы!» соседствовали с требованием отпустить политзаключенных и прекратить преследовать шамана.

– Я что скажу: если бурятов уже допекли, то это же край! – возмущается одна из участниц. – Мы же и есть край, за нами нет никого. Бурятов допечь – это очень надо постараться. Мы же видите какие? Это вы там, в Москве, сразу прям всем говорите, чего вам надо, и сразу вам это всё подавай. А мы даже друг с другом встретимся – два часа будем вот это вот: «А как сам? А как мама? А брат? А дети как?» – только потом начнем говорить, зачем встретились. У нас тут сонное царство! И вдруг – надо же.

– Я кого ни спрашивала – все за Мархаева, – подхватывает другая. – Буряты, русские. Потому что он – честный человек и за народ. Это же еще тогда, двадцать лет назад, про него было известно. Когда он Атлас защищал. Знаете про Атлас?

– Из-за этой истории ему и не дали Героя России, – уверен бывший тренер Мархаева по борьбе Валерий Иванов. – Он же за три года до того подвиг совершил в Чечне, документы на Героя России в Москве были. Но тут он так себя проявил, что все поняли: это человек самостоятельный, политик. Если Героя дать, он будет губернатором, а то и больше. И не дали.

Утром 5 мая 1998 года к воротам Одигитриевского православного собора в Улан-Удэ подошла вереница замотанных в красные одежды буддийских монахов. В основном это были мальчишки-ученики (хувараки), с ними несколько лам, в том числе и глава Буддийской традиционной сангхи России Хамбо лама Дамба Аюшеев. Монахи пришли, чтобы не допустить вывоза из России в США копии Атласа тибетской медицины.

Атлас – это 76 листов иллюстраций к Чжуд-ши – основному тексту, в котором собраны секреты тибетской медицины. Атлас был создан в XVII веке, в Бурятию из Тибета был вывезен в конце XIX века, во время советских гонений на буддистов хранился в Одигитриевском соборе, ставшем в то время «антирелигиозным музеем». В 1998 году, по согласованию с тогдашним президентом республики Леонидом Потаповым, Атлас должен был временно выехать в США, на запланированную выставку в Нью-Йорке.

– Поскольку оригинал Атласа находится в Лхасе, на оккупированной китайцами территории, для буддистов эта святыня оказалась недоступна, – рассказывает замдиректора Национального музея Бурятии, где теперь хранится Атлас, Тимур Дугаржапов. – И когда в Америке узнали, что в Бурятии есть копия, конечно, интерес был большой… А уверенности, что Атлас вернется обратно и что с ним ничего не случится, не было. И буддийская общественность воспротивилась вывозу реликвии.

Невыполнение условий контракта с американцами грозило республике большими штрафами, и Потапов решился на жесткие меры. Атлас все-таки выехал в США – по приказу министра внутренних дел этой же ночью монахов разогнали дубинками спецподразделения УИН и СОБРа. Туда же был направлен и отряд бурятского ОМОНа, которым руководил Вячеслав Мархаев, но последний отказался выполнять приказ, и ОМОН в разгоне монахов участия не принимал.

– Благодаря вниманию, которое удалось привлечь к этой истории, в том числе благодаря поступку Мархаева, Атлас не просто благополучно вернулся из поездки в США, но был также отреставрирован работниками Эрмитажа, – продолжает Дугаржапов, – доставлен в Улан-Удэ и получил новую жизнь. Знаете, Мархаев ведь даже не буддист. Он из западных бурят, в Иркутской области родился, а они там по большей части шаманисты. Еще западных бурят часто в советское время присылали начальниками к нам, на восточный берег Байкала. Наш Хамбо лама так и говорит про них: «А-а-а, опять эти шаманисты-коммунисты!»

– В родном улусе, в Иркутской области (в селе Шаралдай Боханского района. – Т.Д.), у нас есть родовой дом, – рассказывает Мархаев. – Отец мой, сельский учитель, ветеран Великой Отечественной войны, погиб – вступился за односельчанку перед заезжими хулиганами. Мне 17 лет было. Я окончил школу и сразу сам стал учителем – занял место отца. Потому что больше некому было. Остался за старшего в семье, так как братья кто учился, кто в армии… А в 1973 году я поехал в Бурятию и поступил в педагогический институт. Это сейчас мои враги говорят, что я тут чужой и там чужой. А какой я чужой? Мой род – булагаты – кочевал с западного берега Байкала на восточный и обратно и до сих пор живет по обе стороны.

Мархаев – человек почти двухметрового роста: когда работал участковым по делам несовершеннолетних, носил прозвище Дядя Степа. Бывший милиционер и коммунист, Мархаев перед разговором долго изучает мои документы, редакционное задание и профиль на Фейсбуке, мимоходом сообщает, что демократическую прессу не любит, поскольку живет она на «американские деньги». Согласившись на встречу, говорит обстоятельно, пересыпая выражениями «ситуация требует правовой оценки» и «правовые последствия не очевидны». Перебивать себя не позволяет. Медленно отстукивая ребром ладони ритм по столу, заканчивает мысль, потом переходит к следующей.

В милицию Мархаев пошел после травмы, из-за которой прервалась спортивная карьера: первые годы в Бурятии он учился в педагогическом на физрука и занимался спортивной борьбой, был мастером спорта СССР и серебряным призером чемпионата РСФСР.

В 1993 году Мархаев возглавил новое спецподразделение ОМОНа и в качестве командира отряда принимал участие и в первой, и во второй чеченских кампаниях. В 1995 году его отряд попал в окружение в двадцати километрах от Гудермеса.

– Положение было очень тяжелое. Обстрел круглосуточный, ночью как днем было. У алтайцев, которые находились в горах, в десяти километрах от нас, положение было еще хуже: потери, раненые, и необходимо было их эвакуировать. Поступает команда: личному составу полка, ОМОНу двигаться в колонне через поселок Новогрозненский для оказания помощи и эвакуации алтайского батальона. Так как ранее там было уничтожено несколько колонн федеральных войск, я предложил другие варианты: либо помощь авиации, либо переговоры.

Мархаев вызвался идти на переговоры сам. С ним отправились заместитель по тылу и врач. И вернулись, а чуть позже бурятскому и алтайскому отрядам дали коридор. По одной из легенд, на переговорах Мархаев случайно встретил спортсмена, с которым боролся когда-то на соревнованиях, и это помогло.

– Это ерунда, – рубит ладонью стол Мархаев. – На переговоры с нами прибыл командующий фронтом боевиков, никаким борцом он не был. Они наводили справки, как наш отряд обращался с местным населением, были ли случаи мародерства или неправомерного применения оружия. И им все сказали, что с нашей стороны ничего такого не было.

С войны Мархаев привез тогда в Бурятию 11-летнего Юсупа Шидаева. Ребенок прибился к отряду и проводил с бойцами много времени, а затем его мама попросила увезти мальчика, чтобы спасти ему жизнь, – семья оказалась первой в списке «неблагонадежных» у боевиков. Через несколько лет Мархаев так же перевез в Улан-Удэ и младшего брата Юсупа – Джабраила. Они воспитывались вместе с тремя родными детьми Мархаева.

Джабраил о втором отце говорит коротко: «Если человек прошел войну и не потерял человеческого лица, через политические битвы он и подавно пройдет».

Оба брата сохраняют связь с родиной: например, Юсупа Рамзан Кадыров назначил представителем Чечни в Бурятии. Здесь же Юсуп охраняет своего второго отца на митингах: «Если я что-то плохое сделаю, скажут либо «вот, сын Мархаева это сделал», либо «это сделал чеченец». И я даже не знаю, что хуже для меня, – отца подставить или народ свой. Ни того ни другого не хочу».

После двух чеченских кампаний Мархаева повысили – он стал начальником охраны общественного порядка МВД Бурятии, а с 2004 года – заместителем министра внутренних дел. Род его, булагаты, крупный и уважаемый, что крайне важно в Бурятии. Его старший брат был членом Верховного суда РБ, другие братья работали в МВД, эпизод с Атласом тибетской медицины уже мог забыться – если бы не строптивый характер, Мархаев мог бы оставаться в системе еще долго.

– Но к 2007 году меня по достижении пенсионного возраста из министерства, можно сказать, убрали, – вспоминает Мархаев. – Министром внутренних дел был сначала Цукрук, потом Сюсюра. У меня с обоими было жесткое противостояние.

И Мархаев пошел в политику: «Старым себя не чувствовал. Сил и злости, чтобы продолжать борьбу, накопил достаточно. В Чечне еще скрежетал зубами… Войну можно было закончить за месяц, но кому-то нужно было, чтобы она продолжалась. В Бурятии тоже много чего видел: как крышуют контрабандистов, как лес разворовывают, нефрит воруют».

Сначала был депутатом в местном законодательном органе – Народном хурале, с 2011 года – депутатом Госдумы, а в 2015 году губернатором Иркутской области был избран коммунист Сергей Левченко, и Мархаев стал представлять регион, в котором родился, в Совете Федерации. Но не забывал и Бурятию: в 2017-м пытался баллотироваться на пост главы республики, но не прошел муниципальный фильтр. В Совете Федерации был одним из пяти сенаторов, которые голосовали против пенсионной реформы, в августе этого года привлек к себе внимание постом в Instagram, в котором критиковал действия Росгвардии по разгону акций протеста в Москве.

Источник: «Советская Россия»
Мархаев, Совет Федерации, партия, персоналии