Сергей Левченко – о конфликте с Кремлём, Фургале, Путине и «партии власти»

Губернатору-коммунисту Сергею Левченко за четыре года работы удалось увеличить ВВП региона на 19% (тогда в России в целом вырос всего на 10%), вдвое увеличить областной бюджет, почти на 50% увеличить приток инвестиций и поднять уровень зарплаты в регионе на 30%. Его пытались дискредитировать через федеральные СМИ и вынудили сложить полномочия после масштабного наводнения летом 2019 года. Очевидно, успехи коммуниста Левченко пугали политтехнологов Кремля. Он доработал до декабря 2019 года и ушёл в отставку.



— Сергей Георгиевич, каково быть оппозиционным губернатором в России? Были ли какие-то сложности во взаимодействии с федеральным центром?

— Я не любитель жаловаться, но, конечно, особенности есть. Оппозиционным губернаторам труднее работать и добиваться результатов. На федеральных уровнях: и в Государственной Думе, и в Совете Федерации, и в правительстве — сидят представители «Единой России». Понятно, что они реагируют на различные предложения и заявки от однопартийцев гораздо более энергично и позитивно.

Я пришёл в конце 2015 года. В год моего ухода нам удалось увеличить областной вдвое бюджет, а выплаты в федеральный бюджет — втрое. Если ты работаешь лучше, чем другие, то у тебя возникает объективное право требовать от правительства дополнительных ресурсов.

— Вас часто критиковали ресурсы ВГТРК и других федеральных СМИ, почему?

— Это вторая трудность, с которой сталкиваются оппозиционные губернаторы. Она связана с освещением деятельности. Мы часто наблюдаем представителей «Единой России» в качестве губернаторов, и по ним вообще никакой негативной информации не пишется. Когда по какой-то причине они уходят, это всегда как снег на голову. Вроде бы ничего не писали и не говорили, а он раз и ушёл.

К оппозиционным губернаторам, включая меня, относятся, мягко говоря, критично. Хотя тут можно более жёсткое слово употребить. За полтора года, когда была вся эта вакханалия вокруг меня в федеральных средствах массовой информации и на телевидении, я по негативной информации опережал и Трампа, и Украину, вместе взятых. Пятьсот сюжетов было за полтора года, которые потом тиражировались много раз — смело можно на пять умножать.

Я боец опытный и закалённый, меня этим делом не возьмёшь. Но люди, которые работают в правительстве, да и простые люди, конечно, очень сильно переживали, почему Москва не любит Иркутскую область.

Необъективная оценка работы с точки зрения СМИ — я понимаю, что это было срежиссировано. Приходится показывать результаты лучше, чем у других, чтобы получать то, что положено.

— Вам действительно удалось сделать то, о чём губернаторы-технократы только мечтают: это и рост экономики, и инвестиции, и грамотная бюджетная политика. Какую-то благодарность получили?

— Мне один высокопоставленный человек из правительства России, когда я показал ему результаты работы за четыре года, сказал, что цифры впечатляющие и теперь он понимает, почему нас «мочат».

— Как строилась работа с федеральным центром? Часто ли Вы бывали в Кремле? Встречались с Путиным?

— С президентом я встречался больше, чем многие губернаторы. За четыре года работы около десяти раз, из них пять раз — один на один. Когда мы с ним обсуждали какие-то моменты один на один, то говорили о конкретных вещах. На второй встрече мы больше часа разговаривали. Я доказывал, объяснял, он старался вникнуть — я подписал у него семь писем. Разговор был о моих предложениях, заявках, просьбах и так далее. Тогда я не замечал каких-то других отношений.

Когда началась катавасия с чрезвычайно ситуацией, там уже были эмоции. Ну и у меня там были эмоции, надо отдать должное. Когда некоторые товарищи из федерального центра явно «заводили рака за камень», мне приходилось жёстко отвечать, и им это не нравилось. Президент, по-видимому, это видел и ощущал.

— Насколько я понимаю, на Ваш уход сильно повлияло наводнение 2019 года. Была ли достаточной помощь федерального центра?

— Конечно, федеральный центр помогал. Но одно дело — выделить деньги, а другое дело их реализовать, учитывая законодательство. Несколько раз было так, что деньги выделены, а соответствующих постановлений, распоряжений правительства и других подзаконных актов не было. По нескольку дней мы не могли эти средства пустить в ход, потому что, кроме перевода средств, что делает Минфин, должна быть ещё куча нормативных актов. Мне приходилось срочно брать деньги из областного бюджета, а потом договариваться о компенсации. В эти моменты у нас также бывали столкновения — не всегда понимали из центра, что выделить деньги — это ещё не всё. Неделями приходилось доказывать.

— В мае 2020 года Вы сказали, что планируете участвовать в губернаторских выборах. По-прежнему собираетесь? Есть мнение, что администрация президента попытается этому помешать.

— Мы уже выдвинули нашего представителя, потому что Законодательное собрание Иркутской области приняло решение, что эти выборы якобы досрочные и, по законодательству, губернатор, подавший в отставку, не может в них участвовать. Хотя эти выборы не досрочные ни на одну минуту — они в день голосования проходят. Понятно, что шлагбаум такой установили. Федеральный закон говорит, что я могу принимать участие в выборах, если согласен президент. Я сразу же отправил президенту письмо, он до сих пор
не ответил. Мы выдвинули на конференции депутата Государственной Думы от КПРФ Михаила Щапова.

— Какие сегодня шансы? Рейтинги?

— Никаких цифр нет, но мы считаем, что они очень большие. В первом полугодии мы мерили мои рейтинги и рейтинги действующего врио. Рейтинги Михаила Щапова, которого мы выдвинули, ещё не мерили. Думаю, что с моим участием и с участием КПРФ, которая в Иркутской области победила «Единую Россию» на выборах в Заксобрание в 2018 году, шансы высокие.

— Жители Иркутской области Вас поддерживают. Даже митинги проходили после Вашей отставки.

— Я и сейчас хожу спокойно по улицам, ко мне подходят, разговаривают, желают здоровья и удачи, говорят, что будут поддерживать. Это самое главное для человека. Когда к нам приезжают товарищи из Госдумы, блогеры и журналисты, они видят, что происходит, и удивляются — такого нет в других регионах. Я решил
самую главную задачу — люди поверили, что представитель народа, Коммунистической партии, несмотря на трудные условия, может сделать их жизнь легче.

— Что Вы думаете об аресте губернатора Хабаровского края Сергея Фур-гала?

— Целый ряд совпадений. Как только достаточно популярным стал Николай Платошкин, его на домашний арест посадили, нашли ему соответствующую статью. Стал достаточно резким Анатолий Быков в Красноярском крае — ему нашли уголовное дело 1994 года. Хабаровский край, с точки зрения правящего режима, занял одно из последних мест на голосовании по поправкам к Конституции — и по явке, и по результатам — Фургалу вспомнили 2004 год. А до этого они 16 лет спали. Это система работы с лидерами общественного мнения от оппозиции.

— Считаете ли Вы, что подобные чистки будут учащаться?

— Жизнь покажет. Мне кажется, что этот метод подошёл к определённому пределу. С этим играть нельзя, потому что сторонников у этих людей было достаточно много, как и у меня. И если это всё собьётся в кучу, то никому мало не покажется — они с огнём играют

— Четверо из шести назначенных в 2020 году врио губернаторов оказались беспартийными, один — из «Справедливой России», и только один — из «Единой России». Вы усматриваете здесь какой-то тренд?

— «Единая Россия» стала токсичной. В Иркутской области врио Игорь Кобзев самовыдвиженцем пошёл, а не от этой партии. Мы эту тенденцию заметили уже давно, поэтому и впереди всей страны — в Иркутской области результаты «ЕР» одни из самых низких по стране, а по КПРФ — одни из самых высоких. Я уже говорил, что в 2018 году мы сильно опередили «ЕР» по списку. Уже тогда их представители, выдвигаясь в депутаты Заксобрания, прятали свою партийную принадлежность, мы их, естественно, разоблачали, и ни один из них не прошёл.

Дмитрий КОККО

"Приангарье", № 29 (973) с 29 июля по 4 августа 2020
Левченко, Единая Россия, протест, Путин