Тулун: взгляд изнутри

Все последние пять месяцев жители Тулуна связывают с наводнением и его последствиями. Одни пострадали больше, другие — меньше, жалеют тех, кто потерял всё нажитое за десятилетия имущество. Понимают, что никакими компенсациями в десять, пятьдесят или сто тысяч рублей то потерянное имущество не восполнишь. Не восполнишь и сертификатами — лично мне не приходилось видеть проявлений какой-либо радости на лицах тех, кто таковые получил, тем более что на некоторые из них невозможно приобрести приличное жильё из-за «неожиданно» поднявшихся цен и на квартиры, и на частные дома.



И не только на жильё: цены «вздулись» буквально на всё, и никакая власть не занималась и не занимается их регулированием. Если за ведро картошки торговцы просят пятьсот рублей, то поневоле задумаешься о ценовом беспределе в нашем «правовом» государстве — вот где поле деятельности для активистов так называемого «народного фронта». Вызывает недоумение и тот факт, что разницу в цене за покупку жилья счастливый владелец сертификата должен возвратить государству, а на что он будет приобретать в квартиру самое необходимое — никого не волнует.

... Я видел, как приходит большая вода. Мрачно поблескивая чёрной гладью, надвигается неумолимо, заполняя собой всё пространство с попадающими на её пути заплотами, дорогами, постройками. Так она подбиралась и к моему дому. С глубоким чувством обречённости смотрел я, как она подобралась к фундаменту, как с хлюпаньем и бульканьем стала подниматься всё выше и выше и вот уже хлынула в подполье, подвал, как накрыла полы в доме, поползла по стенам.

Мы с женой, что могли, — спасали, поднимали, уносили в гараж, который стоит гораздо выше уровня дома. Не подумали о том, что электричество в доме не было отключено, и мы просто могли погибнуть от его удара. Вода прибывала и прибывала, и, когда стало ясно, что больше уже ничего нельзя поделать, мы просто стояли на бугре и скорбели — по-иному нельзя назвать то чувство глубокой безнадёги и обречённости, которое испытывали.

После была ночь в гараже — бессонная, тягостная, сиротская, потому что без собственного очага человек — сирота. Как я понимаю, сиротами чувствовали себя и кошка с собакой, которые были тут же, подле нас.

Вода ушла так же быстро, как и пришла. Дом наш вместе с постройками подтопило лишь отчасти, и он устоял. Мы ни на кого не надеялись, ни к кому не обращались, никого ни о чём не просили. С помощью бытового насоса «Малыш» откачивали воду из подполий и подвала. Подключили все имеющиеся в доме обогреватели. Круглые сутки топили печь. Откачивали, сушили, проветривали, замазывали раствором трещины в фундаменте дома, шпаклевали, штукатурили и белили. Позже сами же проводили дезинфекцию против грибка и плесени, одновременно наводили порядок во дворе, огороде. Работали по пятнадцать-шестнадцать часов в сутки — я, жена и сын, который приехал к нам сразу же, как узнал о наводнении. Хорошо понимали, что всю глубину нашей беды осознать и прочувствовать можем только мы сами.

Вместе с тем, я не переставал интересоваться всем, что происходило вокруг: как ликвидировались последствия наводнения в Тулуне и районе, какие меры принимались для того, чтобы помочь людям. Встречался со знакомыми и незнакомыми тулунчанами, беседовал, что-то записывал, думал, анализировал, что-то брал на заметку с тем, чтобы когда-нибудь использовать в своих публицистических работах уже как журналист и литератор.

Как всегда, настораживало то, о чём вещало ЦТ, которое я бы охарактеризовал как телевидение развлечений, скандалов и катастроф. Начиная с пресловутых девяностых, центральные каналы напрочь забыли, что в стране, кроме олигархов, криминала, шоу-бизнеса, зачастую глупой и пошлой рекламы, — в городах и сёлах живут простые россияне, которые действительно «плачут» от недостатка внимания к ним со стороны власти во всех её проявлениях. Что их лишили возможности работать, так как уничтожено бывшее при Советской власти производство и сельское хозяйство. Что им негде жить, так как жильё непомерно дорого. Что девяносто процентов россиян попали в «долговую яму» к ростовщикам от банковского бизнеса. Что, по сути, угроблены отечественные образование, здравоохранение, культура.

Все видеоролики, касающиеся тулунской катастрофы, лишь отчасти соответствовали происходящему на местах, выхватывая исключительно острое, «жареное», а потому — пугающее, вызывающее тревогу, настраивающее на ожидание ещё более худшего. А ведь люди и без того были взвинчены до предела, а их такими «картинками» и соответствующими комментариями «закручивали» ещё больше, загоняя в беспросветность и отчаянье. И когда приезжали в Тулун посланцы центральных каналов, то они буквально рыскали в поисках таких кадров и «оценок» происходящего, чтобы явить телезрителям свою работу как открытие некой скрытой до них «правды».

Что делать, такова природа нынешнего телевидения, телевидения развлечений, скандалов и катастроф, комфортно устроившееся в сытой и благополучной Москве.

Нет, я вовсе не сторонник какого-то однобокого подхода к проблемам, порождённым наводнением на тулунской земле. Я видел, как самоотверженно работали представители МЧС, военнослужащие, как всюду можно было натолкнуться на волонтёров, которые старались выполнить поставленные перед ними задачи. Я знаю, что представители губернской власти во главе с губернатором С.Г. Левченко неделями не выезжали из Тулуна, бывая в местах, где люди пострадали более всего. В конце концов, приезжал сам президент В.В. Путин, и это факт отрадный во всех отношениях, значит, трагедия тулунчан в какой-то мере отозвалась в сердцах людей всей России.

Но если приезжал сам президент, люди из его окружения, работали на местах губернатор и его команда, МЧС, волонтёры, военнослужащие, то чем же занималась местная власть? Только один пример: полностью отсутствовала информированность о приближающейся большой воде. По этой причине практически погиб в городе весь мелкий и средний бизнес. Как мне сказал один бывший теперь предприниматель, если бы лично он (и десятки других) был своевременно осведомлён о надвигающейся беде, то свой товар из базы «Содружество» смог бы вывезти за два часа, а так всё погибло. Смогли бы спасти своё имущество и многие жители смытых водой частных домов.

А сколько надо было ходить по кабинетам местных чиновников пострадавшим от наводнения, чтобы выправить какие-то документы, натыкаясь на стандартное: «Приходите через неделю»; «А где Вы были раньше?»; «А вот у Вас отсутствует справка...»; «А почему не зарегистрирована собственность?» — и так далее, и тому подобное... Выходит, и тут надо было вмешиваться президенту и губернатору? Вздули расценки на свои услуги юристы. Вдруг перестали «открываться и читаться» выдаваемые диски в БТИ. Практически с любым вопросом надо было обращаться в суд, никто не хотел и не хочет брать на себя никакую мало-мальскую ответственность, но тогда за что же все эти дамы и господа получают зарплату? Сегодня в затяжке некоторых вопросов, касающихся последствий наводнения, то же ЦТ норовит обвинить С.Г. Левченко, и это уже явно смахивает на заказную травлю.

Я никогда не состоял в КПСС, даже в комсомоле не был. Не состою и в КПРФ. Мне просто по-человечески неприятно видеть и слышать, как «красному» иркутскому губернатору стараются «приклеить» ярлык ответственного за всё. За то, что недостаточно активно и грамотно работают мэры вкупе со своими заместителями, начальниками отделов и служб попавших в беду городов и районов, сёл и посёлков. За то, что в сельской местности на восемьдесят процентов не зарегистрировано жильё, и люди теперь мечутся между своими селеньями и мэриями, судами, адвокатами и прочим, хотя все эти вопросы в ведении глав местных администраций.

Раньше надо было думать о том, как решить этот, пожалуй, главный на селе вопрос — вопрос регистрации собственности. Но не решали, потому что так легче было жить. Не решали по всей районной вертикали власти. Да и где сельскому жителю взять немалые деньги на всякие бумажки и бумажонки, коих надо было собрать прорву? Ещё и добраться, скажем, от Аршана до Тулуна, а это путь неблизкий, в сотню километров.

Но если верить ЦТ, то в проблемах посёлка Аршан также целиком и полностью виноват Левченко. ТВ привыкло к менторскому тону в изложении своей исключительно «правдивой» позиции. Только в эту «правдивую» позицию уже мало кто верит.

— Посмотри, что возят и валят, — грунт с отвалов разрезов, — говорил мне живущий как раз напротив строящейся дамбы инженер Н.Н. Кухоревич. — И такая дамба выстоит в наводнение? Да никогда!

«Уродец» впоследствии зарастал бурьяном, бросаясь в глаза всякому, кто проезжал по мосту через реку. Дамба эта, по нашему мнению, и сыграла свою роковую роль.

Вся грязь сегодня в Сибири, самые загрязнённые города — в Иркутской области. А национальному достоянию, каким является Байкал, со стороны разных хапуг объявлена самая настоящая, беспрецедентно-подлая война. Наводнение в Тулуне — не результат проливных дождей, как нам пытаются внушить, а последствия вырубки лесов — этого природного оберега наших рек и озёр. И главное богатство Сибири всё же не газ с нефтью, не алюминий с редкоземельными металлами, а лес. Именно рядом с лесом, в соседстве с тайгой и в её пределах формировался известный всему миру характер сибиряка.

Дорубят леса, да ещё и сведут остатки деревень, остатки таких малых городов, как Тулун, к чему, похоже, идёт дело, и где ещё сбережётся этот сибирский характер? И не будет ни Сибири, ни самой России.

Подобные всенародные бедствия, какое имело место в Тулуне, ярче, выпуклее обнажило сегодняшние проблемы и в Сибири, и в России. Не понимать этого — значит не различать, где белое, а где чёрное. Где волки, а где овцы.

Николай ЗАРУБИН, член Союза журналистов России
«Приангарье», № 47, 2019
стихийное бедствие, общество