П.М. Никифоров: от каторжника до премьер-министра

В преддверии 98-й годовщины Великого Октября публикуем исторический очерк известного иркутского журналиста, писателя, профессора Иркутского государственного университета, исследователя, фотографа, историка, путешественника, фольклориста, постоянного нештатного автора многих интересных публикаций на страницах «Приангарья» Виталия Зоркина. Недавно Виталий Иннокентьевич отметил двойной юбилей: 50 лет в журналистике и 40 – на научно-педагогическом поприще в Иркутском университете. За эти годы он защитил кандидатскую и докторскую диссертации, стал профессором и членом-корреспондентом. В 2010 году избран действительным членом Петровской академии наук и искусств. Заслуженный работник культуры России.



… Я помню тот день, когда пришёл в московскую квартиру по улице Чайковского, чтобы познакомиться с Петром Михайловичем Никифоровым, легендарным человеком – бывшим каторжником знаменитого Александровского централа, а затем – премьер-министром ДВР – буферного государства, созданного по инициативе В.И. Ленина в 1920 году.

В то время я собирал материал об уроженце Забайкалья, соратнике Василия Блюхера и Павла Постышева, одном из участников разработки плана Волочаевской операции, впоследствии генеральном консуле СССР Б.Н. Мельникове. Старая большевичка М.М. Сахьянова отправила меня к Никифорову, сказав, что он хорошо знал Мельникова по событиям в Приморье. Более того, она сообщила, что Никифоров сидел вместе с Мельниковым во Владивостокской тюрьме, где они сумели издать два рукописных журнала под названием «Из плена». Я и пошёл к Никифорову в надежде увидеть эти журналы.

И вот открывает дверь высокий пожилой человек, протягивает мне обе руки – М.М. Сахьянова ему уже позвонила. Петру Михайловичу шёл девятый десяток. Я попросил разрешения его сфотографировать. Потом мы заговорили о Мельникове. Я рассказал ему, что написал документальную повесть о нём, что разыскал его жену и боевых соратников Ф. Щапова и Л. Кликунова. Старый подпольщик, участник двух революций, оживился, вспоминая былые годы, стал рассказывать о себе. Вот часть записей из блокнота: «Я родился в селе Оёке, там же прошли мои детские годы. Первые мои воспоминания связаны с Якутским трактом, по которому постоянно проходили партии ссыльных. Мы, ребятишки, узнав, что к селу приближаются арестанты, стайкой выбегали им навстречу, неся в узелках угощения, туески с молоком или квасом…» Семья была большая. Петра отец вскоре отвёз в Иркутск, и он стал сначала мальчиком на побегушках, потом работал по 12 часов на лесозаводе. Однажды, утомлённый, заснул на рабочем месте, а тут авария – сгорели подшипники. Пришлось искать новое место…

А вскоре он мерил бесконечные сибирские вёрсты – участвовал в экспедиции по прокладке второго телеграфного кабеля от Киренска до Витима. Из тайги он вернулся окрепший и физически развитый. Пригласили однажды Петра товарищи на занятия политкружка…

В своей книге «Муравьи революции» П.М. Никифоров вспоминает: «Это было в 1901 году. Недели через две мы опять собрались. Руководитель кружка на этот раз говорил нам о «Союзе борьбы за освобождение рабочего класса», об отличии его от группы «Освобождение труда». Здесь я впервые услышал о Ленине, Плеханове, о газете «Искра». В том же 1901году по всем городам России – губернаторам и полицейским чинам – департаментом полиции был разослан секретный список лиц, подлежащих аресту. В документе среди государственных преступников под номером 89 значился «Владимир Ильич Ульянов». Секретный документ предписывал полицейским чинам в случае обнаружения подходящего под приметы лица «обыскать, арестовать и телеграфировать департаменту полиции…»Но Владимир Ильич в это время был уже за границей и готовил со своими единомышленниками II съезд РСДРП.

«Я помню, – говорил в беседе со мной Пётр Михайлович, – на одном из занятий мы читали письмо «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», адресованное путиловским рабочим. Веришь – не веришь, прошло 70 лет с той поры, а я как сейчас помню его содержание».

Вытащив из письменного стола толстую тетрадь, он подержал её в руках, точно взвешивая, и неожиданно спросил: «Небось не догадываешься, что это такое? Это мои тюремные университеты». На титульном листе я прочёл: «1912-1917 гг. Тетрадь учебных занятий по философии и математике в Александровском каторжном централе…» Мелкий, почти бисерный, но чёткий почерк. Записи по политэкономии, истории рабочего движения, вопросы о расслоении крестьянства, о судьбах капитализма в России…

Словно угадав мои мысли, Петр Михайлович заметил лукаво: «Знаю, думаешь, зачем в тюрьме эта премудрость? А зачем приговорённый к смертной казни Котовский гимнастикой занимался? Я об этом от Маяковского узнал уже после Октября и подивился…, а сам-то недалёк от него был, мне ведь тоже смертная казнь полагалась…»

Знавший П.М. Никифорова политический ссыльный Г.М. Крамаров вспоминал: «Благодаря влиянию партийных людей вся масса приходила к сознанию своей связи с социализмом. Революционное сознание укреплялось день за днём, год за годом…»

Но тюрьма не только училась. Во время длительного пребывания в тюрьме политзаключённые, оторванные от практической работы, стремилась выразить свои переживания, настроения на бумаге, и многие из них брались за перо.

Хотя каторжная тюрьма жила своей трудной и неизвестной для города жизнью, иногда и у обитателей централа бывали светлые дни. Вот бы разыскать записи об этом! Недавно стало известно о том, что каторжникам Александровского централа присылал книги А. Блок. Найдена переписка с курсисткой З.В. Зверевой. Судя по её письмам, Александр Блок посылал книги в Сибирь на протяжении ряда лет – с 1909 по 1913.

В главе «Первые шаги» Пётр Михайлович рассказывает о своём политическом образовании, о посещении марксистского кружка, о первых нелегальных изданиях, которые ему дали изучить, о первой стачке, которую он организовал вместе с кочегаром М. Бруем на водочном заводе, находившимся в Знаменском предместье, и которая закончилась победой бастующих…

Но рядом был большой сибирский город, в котором общественная жизнь и борьба не замирали ни на минуту… С одной стороны, если посмотреть на город глазами привычного обывателя, – на углах улиц вереницей выстраивались извозчики на чёрных лакированных пролетках, фонарщики заправляли уличные фонари, на каланче во время пожара били в набат. Вечерами разодетые граждане отправлялись в театр или в зал общественного собрания… Но был и другой Иркутск – город революционных схваток, тайных собраний и встреч. Да, разным был Иркутск в те далёкие годы, когда Петр Никифоров вступил на путь революционной борьбы против царизма! Иркутск всегда занимал особое место в тогдашней Сибири. Отсюда шла дорога на Восток. Здесь жили купцы и золотопромышленники, с сибирским размахом ворочавшие миллионами. В Иркутске ещё в середине 19 века был открыт научный центр – Восточно-Сибирский отдел русского географического общества. Словом, по тогдашним масштабам общественная жизнь била ключом. Ещё в конце 19 века в Иркутске появились первые марксисты, одним из них был Л.Б. Красин.

… В 1904 году П.М. Никифоров был призван в армию, служил в Петербурге на императорской яхте «Полярная звезда», в 1905-1906 гг., в годы столыпинской реакции вёл революционную работу в Крымском подполье, в Керчи под разными псевдонимами и фамилиями, но в августе 1910 года был арестован, посажен в одиночку № 1 Иркутского тюремного замка. 11 октября 1911 года Петр Никифоров получил обвинительный акт, в котором указывалось, что он предаётся военно-полевому суду по статье 279, влекущей за собой смертную казнь. Немало мучительных и тревожных минут и часов провел он, пока не узнал, что смертная казнь заменена длительным сроком каторги. Как вёл себя молодой революционер Петр Никифоров? Вот он узнаёт о приговоре: «Надзиратели ушли. Настала тишина. Ну, вот и кончилось – проговорил я вслух,– пишет Никифоров – было состояние не то растерянности, не то какой-то пустоты, но страха не было…» Вот она, позиция борца.

– Наверное, я бы так и на смерть пошёл без страха, – говорил мне при встрече Пётр Михайлович. – Хотелось походить на какого-то литературного героя – кажется, на Овода. Но вот много лет спустя, году в тридцатом, прочёл я «Последний день смертника» Виктора Гюго. Внимательно так прочитал. Вот тогда у меня волосы на голове зашевелились. Никифоров улыбнулся, сощурился и сказал: Я вам отрывок сейчас на память прочту, а вы честно скажите – побегут мурашки? «Я приговорён к смерти. Вот уже пять недель, как я живу с этой мыслью: вечно наедине с нею, и она леденит меня своим присутствием, давит своим гнётом! В былое время, – мне кажется, что с тех пор прошли целые годы, а не недели – и так, в былое время я был таким же человеком, как и все. Каждый день, каждый час, каждая минута имели для меня смысл. Мой ум, ещё молодой и богато одарённый, предавался различным фантазиям… Я мог думать всё, что хотел…

Теперь я – узник. Моё тело в кандалах, в тюрьме, мой ум в оковах одной и той же мысли, ужасной, кровавой, безжалостной мысли. Я думаю, я уверен и убеждён только в том, что я смертник. Что бы я ни делал, вечно здесь со мной, эта адская мысль, свинцовым гнётом давящая меня, завистливая, отгоняющая от меня всякое развлечение, смотрящая мне, несчастному, прямо в лицо, потрясающая меня своими ледяными руками, когда я хочу отвернуть от неё голову или закрыть глаза». Пётр Михайлович остановился на середине фразы, сказал с улыбкой: «Ну, а когда с Борисом Мельниковым в колчаковском застенке сидели, так совсем страха не было. Злость одна была. Мельников два номера журнала выпустил, а я брошюру написал под названием «Коммунистическое государство» – её в двадцатом году в Благовещенске издали… Работа, конечно, слабая, но от мыслей тяжёлых отвлекала…»

Книга «Муравьи революции» заканчивается освобождением П.М. Никифорова из Александровского централа. Как сложилась его дальнейшая судьба? Вот лаконичные строки из исторической энциклопедии: «После Февральской революции П. Никифоров – заместитель председателя Владивостокского совета, член Дальневосточного краевого бюро РСДРП(б). В 1918-20 гг. – в белогвардейских тюрьмах. В 1920-22 гг. – председатель совета Министров ДВР. В 1925-27 гг. – полпред СССР в Монголии, затем – на ответственной работе в Совнаркоме СССР. В годы войны – на партийной работе. Награждён орденами Ленина, Октябрьской революции, Знак Почёта и медалями. Автор книг: «Муравьи революции», Москва, 1958; «В годы большевистского подполья», Москва, 1952; «Записки премьера ДВР», Москва, 1963 и 1974 гг.; «Октябрь в Приморье, Владивосток, 1968.



***
«Следует по-мужски принимать на себя груз, который взваливает на нас Сегодня, и терпеливо переносить его капризы и жестокости, однако мысленно мы должны быть обращены к пространствам, где нас ожидает Завтра. От него следует ожидать всего, на него необходимо возлагать надежды и твёрдо верить, что оно будет лучше…» Пётр Михайлович и не пытался объяснить себе, почему именно эта фраза, вычитанная бог весть где и когда, вдруг вспомнилась в этот памятный день 3 марта 1917 года. Может быть, потому, что сегодня он ещё был в тюрьме, а завтра его ожидала свобода. Да, от завтра он ожидал всего… И вот оно наступило, это завтра: «Я мчался в поезде на восток по берегу Байкала. Глядел в окно на его крутые волны и думал: смотришь, старый, куда это я так бешено мчусь: далеко, старик, далеко, на борьбу за власть советов!» Так заканчивалась книга «Муравьи революции», и так начиналась новая страница биографии Петра Михайловича, о которой мы хотим немного рассказать. Но вначале несколько слов об обстановке на Дальнем Востоке. «Я приехал из Иркутска в последних числах апреля и застал во Владивостоке вернувшихся из эмиграции товарищей Нейбута, Раева, Ковальчука и Кушнарёва. Все они – участники борьбы за советскую власть на Дальнем Востоке. Эти большевики уже включились в партийную работу и играли ведущую роль. А. Нейбут предложил мне организационную работу в комитете, но мне хотелось на производство. Я поступил электромонтёром во временные мастерские и одновременно выполнял обязанности одного из редакторов газеты «Красное знамя». Таким образом, на мою долю выпало редактирование первой на Дальнем Востоке большевистской газеты.

Первого мая 1917 года вышел первый номер… – вот так о начале работы во Владивостоке вспоминал спустя годы Пётр Никифоров в очерке «Большевики Приморья в 1917 году».

… В первомайской демонстрации во Владивостоке вместе с П. Никифоровым, А. Нейбутом, К. Сухановым приняло участие более 40 тысяч человек. Это была первая легальная демонстрация в жизни Петра Никифорова. Был солнечный, ясный день. Народ ликовал. Демонстранты пели революционные песни, играл духовой оркестр, развевались красные знамёна и транспаранты с пролетарскими лозунгами. К этому времени партийная организация получила ленинские «Письма издалека» и Апрельские тезисы.

В театре «Золотой Рог» с докладом о задачах революции перед собравшимися выступил М.М. Володарский. Он владел исключительным даром речи. Володарский популяризировал тезисы В.И. Ленина о задачах российской революции, предупреждал рабочих, чтобы они не доверяли Временному правительству. Доклад закончился бурными овациями в честь В.И. Ленина.

29 августа 1917 года во Владивостоке состоялось заседание исполкома городского Совета, которое постановило взять на себя всю полноту власти. Вместо эсера Михайлова председателем исполкома был избран большевик А.П. Алютин, а его товарищами – К.А. Суханов и П.М. Никифоров. В этот же день исполком опубликовал приказ № 1 «Ко всем гражданам, правительственным учреждениями установлениям», в котором предписывалось безусловное подчинение его распоряжениям. По требованию большевиков Совет организовал охрану города, военных грузов, в банки направил своих комиссаров. Кроме того, П.М. Никифоров возглавил областной Совет рабочего контроля, а его вчерашний соузник по камере № 14 Л.И. Проминский был назначен председателем комиссии по борьбе с бандитизмом. Под его руководством красногвардейцы захватили банки и наладили их деятельность так, как это требовали интересы. Правда, на другой день после проведения операции иностранные консулы заявили протест Совету рабочего контроля. Но Совет дал вразумляющее пояснение: «Дело введения рабочего контроля во всех русских торгово-промышленных предприятиях – дело 180-миллионного русского народа. Это его воля», – писал Никифоров в книге «Записки премьера ДВР».

1918 год был трудным для молодой советской республики. Немецкие войска продвигались вглубь страны. Иностранные консулы вмешивались во внутренние дела советского Дальнего Востока. Поэтому Владивостокский исполком принял меры к сохранению революционного порядка в городе и его окрестностях. 26апреля 1918 года был учреждён революционный штаб в составе П. Никифорова, К. Суханова, Е. Ходановича… Штаб возглавил руководство войсковыми частями гарнизона, Сибирской флотилией и Красной гвардией. Штаб много сделал в организационном оформлении отрядов Красной гвардии, а позднее – Красной Армии и Красного Флота». Неслучайно историк А.Д. Самойлов считает Петра Михайловича «видным организатором Красной гвардии и Красной Армии на Дальнем Востоке».

В тот период внутренняя и иностранная контрреволюция пыталась голодом задушить советскую власть в Приморье. Иностранные пароходы перестали заходить во Владивостокский порт. Продукты питания из Маньчжурии стали вывозить через Дайрен и Порт-Артур. Лишь японские суда заходили в наши порты за уссурийской осиновой чуркой для спичечной промышленности. Эта блокада вызвала простой и безработицу почти шести тысяч грузчиков порта.

16 марта 1918 года в Пекине состоялось совещание, в котором приняли участие Гучков, Путилов, Колчак, японские и китайские генералы. На нём был принят план оккупации Дальнего Востока и Сибири. По этому плану Уссурийская железная дорога должна быть захвачена США, Амурская и Забайкальская до Иркутска – Японией. В.И. Ленин словно предвидел ход событий, он понимал, что не только Дальний Восток, но и Сибирь – лакомый кусок для интервентов. В апреле 1918 года он посылает директиву Владивостокскому Совету: «В Иркутск (для Владивостока) надо телеграфировать по прямому проводу: Мы считаем положение весьма серьёзным и самым категорическим образом предупреждаем товарищей. Не делайте себе иллюзий: японцы будут наступать. Это неизбежно. Им помогут все без изъятия союзники. Поэтому надо начинать готовиться изо всех сил. Больше внимания надо уделить правильному отходу, отступлению, увозу запасов и железнодорожных материалов. Готовьте подрыв рельсов, увод вагонов и локомотивов, готовьте минные заграждения около Иркутска и в Забайкалье….»

В такой обстановке 18 февраля 1920 года ЦК РКП(б) и Советское правительство приняли решение временно воздержаться от советизации Дальнего Востока и на территории от Байкала до Тихого океана образовать буферную Дальневосточную республику (ДВР). Одновременно было дано указание о прекращении наступления Красной Армии за Байкалом.

Выступая на фракции РКП(б) VIII Всероссийского съезда Советов в декабре 1920 года, В.И. Ленин объяснил причины создания ДВР: «... Обстоятельства принудили к созданию буферного государства – в виде Дальневосточной республики… Вести войну с Японией мы не можем и должны всё сделать для того, чтобы попытаться не только отдалить войну с Японией, но, если можно, обойтись без неё, потому что она нам по понятным условиям сейчас непосильна».

И Дальбюро, руководимое П.М. Никифоровым, проявив невероятную гибкость, идя иногда и на компромиссы, сумело отстоять ленинскую точку зрения. А вскоре Никифоров встретился в Москве с Владимиром Ильичём. Вот как вспоминает он об этом в отрывке из незаконченной повести «Одна из двенадцати встреч с Лениным».

«... В конце 1920 года наш поезд отошёл от перрона Владивостокского вокзала. За складом таможни открылся вид на бухту Золотой Рог. Как впаянные в тяжёлую зимнюю воду, стояли в бухте военные корабли Японии и США. На набережных – ни души: ветрено, зябко, да и не до прогулок нынче. Я ехал в Москву. На доклад к Ленину. Пятнадцать лет назад мы, шесть переодетых матросов с «Полярной звезды», охраняли незаметно Ленина во время его выступления в Петербургском Совете рабочих депутатов. И вот я скоро вновь окажусь с ним рядом. Ныне уже в новой роли. Доклад лежал у меня в портфеле. Казалось, я не упустил ни единой существенной мелочи. Естественно, доклад будет пополняться. Мне предстоит проделать по Великой Сибирской магистрали тысячи вёрст...»

4 января 1921 года Никифоров встретился с В.И. Лениным. На пленуме ЦК стоял вопрос о Дальневосточной республике. К этому времени Никифоров стал председателем Совета министров ДВР. Он был одним из тех, кто отвечал за всю ту политику, которую они проводили в последние годы на Дальнем Востоке.

… Никифоров вошёл в зал заседаний и увидел за длинным столом много народу, а во главе стола – Ленин. Никифоров сел тут же, сразу у входа, но Ленин позвал его поближе.

- Я собирался сделать большой доклад, – вспоминал Никифоров. – Хотел обо всём сказать Ильичу. И приготовил тезисы доклада. Судя по ним, мне не меньше полчаса надо было. А Ленин мне всего десять минут дал. Я даже несколько растерялся. Думаю, что же я за десять минут скажу? Собрался с мыслями и сказал, почему в нынешней ситуации надо обязательно сохранить «буфер». Это в интересах Советской России. После этого Ленин стал мне задавать вопросы и всё самое главное из меня этими вопросами выспросил.

На пленуме была выслушана и противоположная точка зрения сторонников упразднения «буфера». Один из них в качестве представителя Дальбюро ЦК присутствовал на заседании.

- Каково ваше мнение на сей счёт? – спросил Владимир Ильич.

- Я за Советскую власть, – отчеканил Вележев.

- Ну, мы все за Советскую власть, только один Никифоров против, – бросил ему Ленин и предложил народному комиссару иностранных дел Г.В. Чичерину, члену ЦК Е.А. Преображенскому наметить программу экономической и внешней политики ДВР. Была создана комиссия по подготовке директивы ЦК для Дальнего Востока, в которую вошёл Никифоров. Директива была разработана, а затем утверждена ЦК РКП(б).

Перед отъездом на Дальний Восток Никифоров встретился с Лениным.

- Ну вот, – сказал Владимир Ильич, – всё уже сделано, выезжайте обратно на Дальний Восток, докажите, что большевики могут организовать и руководить буржуазно-демократической республикой. Главной задачей является – не допустить войны с Японией. Имейте в виду: мы не можем дать вам солдат, денег тоже для вас нет, хлеба нет, поэтому обходитесь своими средствами. Вам придётся действовать не столько оружием, сколько головою. Организуйте республику, а мы не будем вам мешать и никому не позволим вам мешать...



***
Два года пробыл Никифоров председателем Совета министров ДВР. После присоединения Дальнего Востока к РСФСР он был отозван в Москву. ЦК РКП(б) поручил ему заведовать хранилищем государственных ценностей. Затем он был полпредом СССР в Монголии, работал в органах торговли, был заместителем наркома снабжения РСФСР. В годы Отечественной войны работал в органах разведки.

О революционной деятельности П.М. Никифорова рассказывают экспозиции музеев Москвы, Санкт-Петербурга, Кронштадта, Севастополя, Владивостока. Долгие годы в селе Хомутово существовал школьный краеведческий музей, который возглавлял замечательный педагог, краевед и энтузиаст Семён Нефедьев. В экспозиции Хомутовского музея было собрано более 300 экспонатов, рассказывающих об интересной и яркой жизни нашего знаменитого земляка.

Виталий ЗОРКИН
«Приангарье», № 49-50, 51, 2015 г.
история, персоналии, партия