Пять принципов Сукарно. К 120-летию со дня рождения первого президента Индонезии

Середина XX века – эпоха деколонизации, время победоносных антиколониальных движений во многих странах Азии и Африки. Большинство этих движений основывались на левых идеологиях, в том числе близких к русскому народничеству второй половины XIX века, включавших в себя в то же время элементы и марксизма – популярность которого объяснялась успехами Советского Союза и его поддержкой освободительной борьбы, – и национально-патриотических идей, в том числе и в их религиозном варианте.



Одной из крупнейших стран, освободившихся от колониального гнёта, является Индонезия, а лидер её национально-освободительных сил и первый президент страны – Сукарно – в числе из центральных фигур в мировом антиколониальном движении, воплотивших в себе и его достижения, и его слабости. 6 июня отмечается 120 лет со дня рождения этого незаурядного человека.

Сукарно был яванцем, представителем крупнейшей народности Индонезии, сыном мусульманина и индуистки – то есть даже в своём происхождении он как бы соединял две религиозные традиции, исторически сформировавшие облик индонезийской культуры.

Первые государственные образования в Индонезии были основаны на рубеже нашей эры выходцами из Индии, которые принесли сюда свои религии – индуизм и буддизм (оставившие такие величественные памятники культового зодчества Явы, как буддийский Боробудур и индуистский Прамбанан). Их придерживались правители средневековых государств Малайского архипелага – суматранской Шривиджаи, яванских Матарама и Маджапахита. Последнее из этих государств в XIII-XIV вв. достигло наивысшего могущества, включив в сферу своего влияния почти всю территорию сегодняшней Индонезии, за исключением отдалённой восточной части.

Индуистским до наших дней осталось большинство населения соседнего с Явой острова Бали (сейчас это главный туристический «магнит» страны). Большая же часть государств архипелага в период позднего средневековья (XV-XVI вв.) приняли ислам, принесённый из Южной Азии индийскими и арабскими купцами.

Таким образом, как и в ранней истории других цивилизаций (например, России-Евразии), здесь мы видим соперничество нескольких религиозных доктрин, каждая из которых претендовала на то, чтобы лечь в основу культурно-идеологической «матрицы» данного региона. Но Юго-Восточная Азия в целом до начала эпохи колониальных захватов не успела достичь развитой цивилизационной стадии и не была объединена какой-либо «большой традицией»: на полуострове Индокитай (кроме Вьетнама) получил преобладание хинаянистский буддизм, во Вьетнаме, находившимся под сильным китайским влиянием, – буддизм махаяны с примесью даосизма и конфуцианства, в островной же части региона (то есть собственно в Индонезии и Малайзии) возобладал ислам. Но здесь он принял формы, значительно менее ортодоксальные, чем на Ближнем Востоке, впитав многие элементы предшествующих традиций.

Распространение ислама в Юго-Восточной Азии совпало по времени с началом европейской колонизации. И, вероятно, это не было случайным совпадением: ислам стал идеологической основой сопротивления местных народов западной экспансии. В отличие от индуизма, разделяющего людей на замкнутые касты, он давал основу для общенародного объединения и активных действий. Довольно быстро ислам распространился на Яве, Суматре, Калимантане, и последующие попытки колонизаторов христианизировать местное население оставались безуспешными (впрочем, протестанты-голландцы, в отличие от католиков испанцев и португальцев, не очень в этом и усердствовали).

С другой стороны, как писал Сукарно, «борьба между старым феодализмом и феодализмом новым», то есть индуистскими княжествами и мусульманскими султанатами, «как бы заразила тело общества “лихорадкой”, привела к упадку его сил», что ослабило сопротивляемость индонезийского «цивилизационного организма» европейской колонизации.

Первыми из европейцев на территорию будущей Индонезии прибыли португальцы, но на рубеже XVI-XVII веков их сменили голландцы, и «Нидерландская Индия» стала основой их колониальной империи и главным источником доходов. В 1602 году появилась Голландская Ост-Индская компания, которая более чем на два века получила в своё распоряжение покорённые территории. В 1619 году была основана столица нидерландской колониальной империи – город Батавия (нынешняя Джакарта).

Компания внедряла на островах архипелага, прежде всего на Яве с её плодородными землями, систему «принудительных культур», заставляя индонезийских крестьян отводить значительную часть земель под выращивание пряностей, кофе, индиго и т.д. Голландцам они давали огромные барыши, а яванцев подчас лишали последних средств существования, так как мешали им выращивать рис даже для собственного пропитания. Сукарно писал впоследствии, что «буржуазия Голландии в это время нуждалась в системе принудительных культур как в источнике возмещения средств, затраченных на развитие капитализма в самой Голландии».

Местное население неоднократно поднимало восстания. В 1825-1830 гг. бунтами против господства ослабленных в предшествующих войнах с англичанами голландцев был охвачен чуть ли не весь архипелаг. На Яве сопротивление возглавил принц Дипонегоро (Онтовирьо): постепенно восстание под его руководством приняло не только национально-освободительный, но и социальный характер, после того как большинство поначалу поддержавших Дипонегоро князей и феодалов перешли на сторону колонизаторов. Движение на Суматре возглавил имам Бонджол, выступавший под лозунгами социальной справедливости, передачи земли тем, кто её обрабатывает. Восстания были подавлены, но оказали влияние на мировоззрение новых поколений индонезийцев, что постепенно привело к новому взлёту освободительного движения.

Кальвинисты-голландцы, как и их родственники англосаксы, были пропитаны расистским духом и рассматривали местное население как своего рода часть животного мира. В отличие от испанских и португальских колоний (например, от соседних Филиппин и Восточного Тимора), здесь почти не было смешанных браков. Соответственно, не формировалась и новая цивилизационная идентичность, как это произошло в Латинской Америке. И силой, осуществляющей национальное освобождение, стали здесь не «креолы» или метисы, а пусть и получившие европейское образование, но всё же представители коренных народов архипелага, связанные с местными традициями и культурным наследием.

В отличие от Британской Индии, в Индонезии была невелика прослойка национальной буржуазии: капитал был представлен в основном европейцами и китайцами-хуацяо. А вот местный рабочий класс был достаточно активен, в колонии формировались профсоюзы, появилась весьма боевая Компартия. Но ведущую роль в освободительном движении всё же играла национальная интеллигенция, представителем которой был и Сукарно.

Наш герой принадлежал к поколению, вступление которого в политическую жизнь совпало с вестями об Октябрьской революции в России. В 1920 году по инициативе Советского правительства в Баку был созван съезд восточных народов, на котором рассматривались вопросы антиколониальной борьбы и, в частности, вопрос о соотношении коммунистической идеи и религии, прежде всего ислама. Съезд принял «Проект шариата», который содержал 15 разъяснений шариатских положений, соответствующих коммунистической доктрине.

Как писал позже Хо Ши Мин, «революционная Россия, не минуты не задумываясь, пришла на помощь народам Востока, которые она уже одним фактом своей победоносной революции пробудила от летаргического сна». Бакинский съезд оказал значительное влияние на распространение левых, социалистических идей в странах Азии, на их вплетение в общее русло национально-освободительной борьбы. Не могла остаться в стороне и Индонезия, в которой уже в 1920 году была основана Коммунистическая партия, многие члены которой были выходцами из мусульманской организации «Сарекат ислам».

Сукарно не был коммунистом, хотя на разных этапах своей политической биографии подчёркивал дружеское к ним расположение и близость взглядов. Его первые политические шаги были связаны с «Сарекат ислам» и его лидером Чокроаминото, воспитанником и зятем которого Сукарно был.

«Поиски собственного пути, – пишет востоковед Л.С. Васильев, – побудили Сукарно взять кое-что из идей марксистского социализма и сочетать эти идеи с традиционными для восточного общества представлениями о всеобщем равенстве и справедливости. Объективно идеи Сукарно и программа его партии отражали сопротивление традиционной индонезийской структуры, столетиями трансформировавшейся колонизаторами, но во многом ещё сохранившей свои основы, капитализму колониального типа, символу чужеземного угнетения».

Сукарно видел своей задачей объединение трёх течений национально-освободительного движения Индонезии – националистического, социалистического и исламского. В статье к 50-летию со дня смерти К. Маркса он писал, что теперь «национализм Востока… “вступил в брак с марксизмом” и стал новым национализмом». Также идеология индонезийского национализма формировалась под воздействием давних и традиционных источников идеологических влияний на эту страну – Индии и Китая. В данном случае речь идёт о взглядах таких деятелей, как Сунь Ятсен, М. Ганди и Дж. Неру.

В 1927 году Сукарно возглавил Национальную партию Индонезии, которая выступала за независимость страны. Как и другие лидеры патриотических сил, он подвергался преследованиям колониальных властей, арестам и ссылкам. Речь Сукарно на суде в 1930 году, опубликованная под названием «Индонезия обвиняет», стала фактически программным документом. Здесь он выступил с разоблачениями голландского империализма и выдвинул первые наброски доктрины «мархаэнизма» («Мархаэн» – распространённое в Индонезии имя, иносказательно так именовали «простого человека» как такового).

Сукарно отвергал пропагандистские концепции о «цивилизующей» роли европейского колониализма. «Для Национальной партии Индонезии, – говорил он, – основой колонизации является стремление найти богатство, стремление найти материальную выгоду». При этом он подчёркивал «интернациональный» характер современного империализма, так как наряду с голландским в эксплуатацию Индонезии включились американский, английский, японский и прочий капитал.

Важную мысль приводит Сукарно, цитируя голландского исследователя де Кат Ангелино: «Индустриальный Запад не может существовать без продукции аграрных тропических и субтропических территорий, из которых преимущественно состоит колониальный мир. Его общество прочно связано многочисленными экономическими нитями с этими территориями и их будущим». Есть ли необходимость говорить, что это справедливо и для нашего времени, когда колониализм, формально исчезнув, сменился неоколониализмом, и когда в числе этих «тропических территорий» попала и наша холодная Россия?

Говоря о неразрывной связи социалистической и националистической идей, Сукарно утверждал: «В то время как в Европе и Америке противоречия находят выражение в классовых противоречиях, так как господствующий класс и класс, над которым господствуют, состоят там из представителей одной нации, из людей одинакового цвета кожи, … в колониальной стране эти противоречия совпадают с национальными противоречиями». Свой национализм Сукарно объявил «позитивным, созидающим» и призывал следить, чтобы он не превратился «в национализм, ненавидящий другие нации, то есть в национализм шовинистический».

Отношение Сукарно к доколониальному прошлому Индонезии не было однозначным. «Мы не хотим возрождения эпохи феодализма, – говорил он, – нас не устраивают феодальные порядки. … Мы лишь указываем народу, что этот феодализм прошлого был жизнеспособным … что этот феодализм обладал способностью к развитию, и если бы его жизнь не нарушил иностранный империализм, он, несомненно, мог “продолжать своё развитие”, мог “завершить свою эволюцию”, то есть он, несомненно, мог бы породить в конечном итоге столь же здоровое современное общество».

Эта мысль также очень важна: действительно, европейские колониальные захваты остановили естественное развитие незападных обществ, которые вполне могли бы двинуться по некапиталистическому пути, не дожидаясь прохождения всех «этапов», необходимых с точки зрения евроцентристской «ортодоксии».

В 1932 году, после выхода из заключения, Сукарно вступил в «Партию Индонезии» («Партиндо») и возглавил её. В тезисах «Партиндо» понятие «мархаэнизма» объяснялось так: «Партиндо употребляет слово “мархаэн”, а не “пролетарий”, ибо понятие “пролетарий” уже входит в понятие “мархаэн”, а также потому, что употребление слова “пролетарий” может быть понято так, что сюда не входят крестьяне и другие бедняки».

По словам Сукарно, простые люди Индонезии «должны быть бдительны, … чтобы в здание, которое они строят, не проникли буржуа и аристократы. В упорной борьбе за достижение Независимой Индонезии Мархаэн должен побеспокоиться о том, чтобы плод, очищенный им, не был съеден буржуазией».

Мархаэнизм апеллировал, таким образом, к крестьянам и мелким производителям, не отделяя от них и рабочих. Эта идеология имела чёткую антикапиталистическую направленность, выступая, в отличие от распространённого в Индонезии «мусульманского социализма», не только против «греховного» западного капитализма, но также и против «национального» капитализма. Прежде всего потому, что капиталистические отношения противоречат нравственности. А социализм, по мнению Сукарно, «в своей основе – это мораль, мораль высокого уровня, требующая, чтобы люди не ссорились между собой, чтобы они все жили, как братья, чтобы они все познали счастье».

Сукарно, будучи националистом, уже в 30-е годы не ограничивался национальными рамками, он призывал к созданию единого фронта борьбы за независимость Азии, где «Буйвол Индонезии будет сотрудничать со Сфинксом Египта, с Быком Нанда Индии, с Драконом Китая … со всеми врагами капитализма и международного империализма во всём мире».

В 1933 г. Сукарно вновь был арестован и отправлен в ссылку на остров Флорес, где и находился вплоть до японского вторжения.

В 1942 г. Нидерландскую Индию, как и большую часть Юго-Восточной Азии, захватила Япония. Завоевание произошло относительно мирным путём, потому что сама Голландия к тому времени оказалась под властью союзника Японии – нацистской Германии – и местные голландские власти предпочли сдаться без боя (как и, к примеру, французы во Вьетнаме). Стремясь привлечь на свою сторону местное население, японцы провозгласили создание «сферы сопроцветания Восточной Азии», упирая на солидарность азиатских народов против Запада.

Во время японской оккупации Индонезии Сукарно (как и ряд других деятелей национально-освободительных движений в странах Юго-Восточной Азии, например Аун Сан в Бирме) пошёл на тактическое сотрудничество с японцами, хотя вполне осознавал, что Япония – такое же империалистическое государство, как Нидерланды, США или Великобритания. Ещё в 1930 году он говорил: «Её (Японии) название – “защитница порабощённых народов Азии” – является ложью, лицемерием, пустым вымыслом реакционных националистов, которые думают, что именно Япония остановит империалистов Запада окриком “стой!”. Нет, она не кричит “стой!”, она сама сала алчным империалистическим хищником».

Внешнюю лояльность японским властям Сукарно использовал для поддержания связей с освободительным движением, подпольными патриотическими организациями, для их организации и вооружения в преддверии неизбежного нового столкновения с колонизаторами. В средневековом яванском тексте «Праламбанг Джойобойо», несомненно, знакомом Сукарно, содержалось предсказание, что долгое время Малайским архипелагом будет править «белая раса», её сменит краткосрочное господство «жёлтой расы», которое будет прелюдией к возвращению независимости и величия Индонезии. Вероятно, Сукарно и другие индонезийские лидеры воспринимали Японию как тот «клин», которым можно вышибить «клин» европейской колонизации.

Так и произошло. Терпящая военную катастрофу Япония в августе 1945 года согласилась предоставить Индонезии независимость. 17 августа Сукарно от имени индонезийского народа провозгласил независимость страны и на следующий день был избран временным президентом республики.

Незадолго до этого на заседании Комиссии по подготовке независимости Сукарно сделал доклад, в котором впервые систематически изложил свои идеи в виде «пяти принципов», «панча сила». В значительной степени они развивали «Три народных принципа» Сунь Ятсена, которые сыграли огромную роль в формировании национально-освободительных движений по всей Азии.

Первым из этих принципов стал национализм, который, как уже говорилось. Сукарно понимал не в узком «шовинистическом» смысле. В это понятие он вкладывал смысл «единства людей и места», а под «местом» в данном случае подразумевалась Индонезия в целом. Таким образом, общеиндонезийский национализм противопоставлялся «местным национализмам» яванцев и других народов архипелага.

Вторым из принципов стал интернационализм. Подобно тому как национализм Сукарно не отождествлял с шовинизмом, он отрицал и отождествление интернационализма с космополитизмом, со стиранием национальных различий. «Интернационализм бесплоден, – говорил индонезийский лидер, – если в его основе не лежим национализм. Национализм бесплоден, если он не живёт в лоне интернационализма. Следовательно, товарищи, оба эти принципа, которые я предлагаю вам, в первую очередь, неразрывно связаны между собой».

Третьим принципом была объявлена представительная демократия, свобода дискуссии. Четвёртым – благосостояние, социальная справедливость (в этом отразились социалистические устремления Сукарно и его сторонников, хотя среди сил, выступающих за независимость, не все были согласны с социалистическими идеями). Наконец, пятым стал принцип религиозности, причём он не сводился только к господствующей мусульманской религии: «желательно, чтобы каждый индонезиец был религиозным, имел своего Бога». Это подразумевало взаимное уважение на территории Индонезии всех традиционных религий.

Впрочем, сам Сукарно говорил, что его пять принципов можно свести к трём: «социо-национализм», «социо-демократия» и вера в Бога. А их, в свою очередь, редуцировать до одного принципа, который он называл индонезийском словом «готонг-ройонг», то есть «взаимная помощь», солидарность. Это можно сравнить с традиционной русской «толокой» или «помочью».

Индонезийскую революцию С.Г. Кара-Мурза ставит в ряд крупнейших крестьянских революций XX века. Первой из них была русская революция 1905-1907 гг.: она стала «началом мировой революции, вызванной сопротивлением крестьянского традиционного общества разрушающему действию западного капитализма (сопротивлением против “раскрестьянивания”). В Западной Европе эти “антибуржуазные” революции (или контрреволюции, типа крестьянских восстаний Вандеи) потерпели поражение, а на периферии – победили или оказали влияние на ход истории. Это революции в России, Китае, Индонезии, Индии, Вьетнаме, Алжире, Мексике, самые последние на Кубе и в Иране – по всему “незападному” миру».

Революции эти проходили под разными лозунгами: «полюсами» тут можно считать, с одной стороны, Китай и Вьетнам, где крестьянские движения проходили под руководством марксистских коммунистических партий, и, с другой стороны, Иран, исламское руководство которого выступало против коммунистических идей и принципиально избегало даже слова «социализм». Идеология, сформулированная в Индонезии Сукарно и его сторонниками – «мархаэнизм» – в этом спектре занимает «центристскую позицию», соединяя, как уже говорилось, и социализм, включая элементы марксизма, и национализм, и исламскую религиозность.

Руководство национально-освободительного движения ставило программу-максимум – объединить весь Малайский архипелаг (то есть не только собственно Индонезию, но и Малайзию, Бруней, Сингапур и Восточный Тимор) в рамках единого государства. Этим планам не суждено было сбыться, да и нынешнюю территорию Индонезии (в границах бывшей Голландской Индии) пришлось отстаивать в ходе тяжелейшей антиколониальной войны, когда индонезийцам противостояли войска Англии и Нидерландов при поддержке США. В 1948 году Сукарно даже попал к голландцам в плен при захвате ими города Джокьякарты, где находилась временная столица государства.

Лишь в 1949 г. была признана независимость «Соединённых Штатов Индонезии», частью которых стала Республика Индонезия в составе островов Суматры и Явы. В 1950 г. они были преобразованы в унитарную Республику Индонезия во главе с первым президентом – Сукарно. С самого начала рождённое в муках государство стало проводить антизападный, антиимпериалистический курс, сближаясь со странами социализма – СССР и КНР.

В 1955 г. по инициативе Сукарно состоялась Бандунгская конференция, направленная на координацию действий государств Азии и Африки, большинство которых недавно освободилось от колониальной зависимости. В 1961 г. Индонезия стала одним из инициаторов создания Движения неприсоединения.

В то же время во внутренней политике правительству Сукарно приходилось балансировать между различными партиями и группировками, придерживавшимися различных взглядов на будущее страны. Прогрессивные реформы в стране, в частности аграрная, так и не были полностью завершены. Росла бюрократия, превратившая государственный сектор экономики в источник для накопления частных капиталов.

В 1957 г. для стабилизации ситуации в стране Сукарно предложил концепцию «направляемой демократии», которая предусматривала усиление президентской власти и консолидацию политических партий вокруг принципов «панча сила». (Заметим, что когда советниками Путина была провозглашена «управляемая демократия», на первоисточник этого словосочетания они почему-то не ссылались…)

В этот период Индонезия добивается определённых внешнеполитических успехов. В 1962 году ей удалось присоединить Западный Ириан, то есть западную часть острова Новая Гвинея, которая до того по-прежнему контролировалась голландцами. Затем последовал конфликт с Малайзией, которая незадолго до этого провозгласила независимость от Великобритании, но оставалась проводником западных интересов в регионе.

В то время разворачиваются крайне печальные для мирового коммунистического и национально-освободительного движения события. Происходит ухудшение отношений между двумя крупнейшими социалистическими странами – СССР и Китаем. Мао Цзэдун, стремясь укрепить свои позиции в «третьем мире», предложил Сукарно тесное сотрудничество и, в честности, поддержку в конфликте с Малайзией. Так в 1963-1965 гг. сформировалась «Ось Пекин-Джакарта». Соответственно, отношения Индонезии с Советским Союзом в это время стали более прохладными. Прокитайский курс был поддержан и Коммунистической партией Индонезии, фактически занявшей маоистские позиции.

Одновременно активизировались и правые, прозападные силы, имевшие прочные позиции в индонезийской армии. Осенью 1965 года произошли столкновения левых («Движение 30 сентября» при поддержки части Компартии) с правыми силами, в ходе которых левые потерпели поражение, и к власти в стране пришли военные во главе с генералом Сухарто. Президент Сукарно, который воспринимался как символ республики и её независимости, остался на своём посту, но его роль к тому времени была скорее формальной. В 1968 году процесс передачи власти завершился – президентом страны стал Сухарто. Опальный, находящийся под домашним арестом Сукарно умер в 1970 году, в возрасте 69 лет.

Государственный корабль под управлением генерала Сухарто был развёрнут в западном направлении, Индонезия превратилась в союзника США. Коммунистическая партия – когда-то третья по численности в мире – была запрещена, развернулись массовые репрессии против коммунистов и всех, кто был заподозрен в сочувствии левым идеям (кстати, антикоммунистический погром в Индонезии повторился уже в третий раз – после похожих событий 1926 и 1948 гг.). В ходе массовых убийств, по разным оценкам, погибло от 78 тысяч до 1 млн. человек, миллионы оказались в концлагерях.

Как обычно бывает в таких случаях, антинациональные по своей природе правые силы апеллировали к национальным чувствам. Так, была развёрнута антикитайская кампания, в ходе которой пропаганда фактически отождествила коммунистов и китайцев (подобно тому, как в фашистской Европе 20-30-х годов коммунистов с той же целью отождествили с евреями). Антикитайские настроения в индонезийском обществе были сильны ещё с колониальных времён, когда этнические китайцы выступали в роли посредников между голландскими властями и местным населением. Ещё в XVIII веке голландцы прибегли к этому способу, направляя против китайцев недовольство яванского населения колониальными порядками.

«Новым режимом» Сухарто в пропагандистских целях использовалась и религия. Так, значительную роль в борьбе против коммунистов сыграли партии исламского толка, а также протестантские организации.

Таким образом, индонезийская революция после 20 лет борьбы была фактически подавлена. В то же время, несмотря на все перипетии, наследие Сукарно не забыто.

Идеологии «Панча сила» официально придерживается и ныне правящая в Индонезии Демократическая партия борьбы, членом которой является нынешний президент страны Джоко Видодо. А основала партию дочь Сукарно – Мегавати Сукарнопутри, которая также занимала президентский пост в 2001-2004 годах. Как известно, «династический» принцип – своеобразная политическая традиция в странах Южной и Юго-Восточной Азии, где мы часто видим преемственность во главе правящих или оппозиционных партий – именно от отца к дочери или от мужа к жене (помимо Индонезии, это Индия, Пакистан, Бангладеш, Мьянма, Шри-Ланка, Филиппины).

Впрочем, «пять принципов», хотя бы на словах, признают и другие индонезийские политические силы. В соответствии с направлением, заданным Сукарно, сменяющие друг друга власти, независимо от их политических предпочтений, проводят политику консолидации народов страны в единую индонезийскую нацию. Более 60% населения пользуется государственным индонезийским языком (на основе малайского), хотя в быту говорит преимущественно на своих местных языках. Проводится политика «трансмиграции», то есть переселения яванцев и жителей других густонаселённых районов страны на острова с низкой плотностью населения – Суматру, Калимантан, Новую Гвинею.

Наконец, взят курс на перенос столицы – из яванской Джакарты, которая вместе с пригородами превратилась во вторую по численности населения (после Токио) агломерацию земного шара, на остров Калимантан. Заметим, что и для России подобный проект был бы весьма актуален, так как дисбаланс между регионами в нашей стране нарастает год от года, а концентрация населения и ресурсов в Москве превышает все разумные пределы. Малонаселённый по местным меркам Калимантан, с его джунглями, по сути – индонезийский аналог нашей сибирской тайги.

Но, разумеется, для нас важнее то значение, которое могли бы иметь – разумеется, переосмысленные в условиях других стран и других исторических эпох, – принципы Сукарно на современном этапе. Их важность в том, что они бросают вызов навязанным правящими элитами мнимым противоположностям – национализма и интернационализма, социализма и религии, прогресса и традиции.

По отдельности «левая» и «патриотическая» идеи глобалистам не страшны: наоборот, они часто используют их для решения своих задач, а потом отбрасывают за ненадобность. Только лево-патриотический идейный синтез, который дан, в частности, в «пяти принципах» Сукарно, способен противостоять существующему глобальному миропорядку.

Павел ПЕТУХОВ